Почему-то считается, что дети не отвечают за деяния родителей. Еще как отвечают! За редким исключением обитатели этого интерната — из неблагополучных семей. Ребенок — чистый лист бумаги. Мы, взрослые, пишем на нем первые строки, которые потом определяют содержание будущей книги жизни человека. Родители этих подростков не сумели написать нужных строк. Разве дети в этом виноваты?

Примерно так рассуждали специалисты областного департамента образования, когда год назад совместно с инспекцией по делам несовершеннолетних ГУВД ВКО создавали этот интернат. Поскольку опыта набраться было негде, моделировали, прислушиваясь больше к мнению психологов и педагогов.

— Работники ГУВД предлагали сделать решетки на окнах, ввести в штат полицейских, но мы смогли убедить их отказаться от этой затеи, — рассказывает заместитель директора по учебно-воспитательной работе, психолог Сара Жакупова. — Мы хотим лечить души детей, а это возможно только тогда, когда ребенок доверится нам, увидит в нас, взрослых, друзей и помощников. С решетками на окнах и полицейской формой у этих ребят связаны не лучшие ассоциации и воспоминания…

Двор интерната огорожен обычным забором. Футбольное поле, баскетбольные щиты, перекладина, беговые дорожки... Возле четырехэтажного здания, где располагаются учебные классы и жилые комнаты, красивые клумбы. В помещениях — почти домашний уют, которого многие из нынешних обитателей в своей жизни не знавали. Красота и комфорт создают положительные эмоции.

На стенах — настоящая картинная галерея: пейзажи, натюрморты, цветы, сюжеты из сказок, герои мультиков… Поток радости и света. И нарисовано мастерски.

— Сама удивляюсь, что дети, которые впервые взяли в руки кисти и краски только здесь, так рисуют, — признается преподаватель ИЗО Татьяна Бандура. — Братья Женя и Саша Шариповы, Оля Коновалова, Саша Газизов, Дима Шапкин — прирожденные художники. Жаль, судьба к ним неласкова. Диму, например, усыновила супружеская пара, а потом вернула обратно в детдом. Мальчонка «сломался»: стал убегать из детдома, бродяжничать. Только в интернате потихоньку оттаивает. Оле было не до красок — вместе с матерью зарабатывала на кусок хлеба, торгуя на рынке. Не радужнее биография и других ребят. Что ждет их в будущем — неизвестно. Обидно будет, если талант их останется невостребованным.

Как говорят специалисты, в процессе творчества у человека снимаются психологические «зажимы», раскрывается душа. Автоматически идет коррекция эмоций. А именно эмоция определяет мироощущение, миропонимание. Потому в интернате так много творческих студий: изобразительного и прикладного искусства, театральная, танцевальная, вокальная. Ребята занимаются в них с удовольствием. Такие таланты открываются!

— А какая жажда знаний просыпается — просто диву даешься! Для нас это добрый знак: значит, «ключик» к детям верный сумели подобрать, — радуется завуч.

Особых секретов в том, как это удается, нет. Нужно просто вжиться во внутренний мир ребенка, понять его. Это прописная истина педагогики. Но когда в классе 40 учеников и больше, учителю не до индивидуального подхода. А в переполненных детских домах? Это ли не показатель: двух воспитанников, с которыми не могли сладить в соседнем детдоме, привез в этот интернат даже не воспитатель, а водитель…

Другая причина девиантности, как говорят специалисты, в том, что подросток остается сам с собой, поскольку взрослые заняты своими проблемами и им некогда заглянуть в душу ребенка. Недосуг помочь в подготовке домашнего задания. А если сын или дочь раз не смогли ответить на уроке, другой, у них развивается комплекс неполноценности, они чувствуют себя ущербными, а это толкает на не лучшие поступки и эмоции.

В интернате каждый ребенок как на ладони. В классе до 15 человек. Учитель и воспитатель чаще всего в одном лице — воспитание ведь идет исподволь, и чем больше педагог будет находиться с питомцами, тем легче ему будет понимать их, вовремя корректировать намерения и эмоции. Здесь мало быть просто учителем — уметь донести до ученика сумму знаний, нужно быть психологом, творческой личностью и человеком, умеющим сострадать и помогать. А сколько нужно терпения и такта! Сюда направляют детей, у которых не хватало усидчивости даже на то, чтобы написать в тетради число и «классная работа». Приходят ребята, в свои 9—10 лет не умеющие читать. О манерах и поведении говорить излишне.

Сегодня здесь 122 воспитанника, из них 26 — девочки. Все направлены решениями комиссий по защите прав несовершеннолетних на разные сроки пребывания, в зависимости от совершенных правонарушений и меры педагогической запущенности. Некоторые из самых первых воспитанников уже отправились по домам. Есть хорошие отзывы от учителей местных школ об их поведении и учебе. Как коллективу интерната удается делать то, что оказалось не под силу другим педагогам?

— Мы взяли на вооружение опыт знаменитого Макаренко. В зависимости от тяжести преступлений разделили наших питомцев на группы, где по-разному выстраиваем воспитательную работу, — объясняет Сара Султановна. — Создали, по сути, свою «республику ШКИД»: ввели систему детского соуправления, совет командиров. Когда ребята почувствовали, что сами через этот совет влияют на организацию своей жизни в интернате, у них пропали настороженность и антагонизм, которые уже автоматически появлялся к казенным учреждениям; они почувствовали, что это их дом. Потому что сами следят за дисциплиной, за чистотой, за сохранностью имущества. У нас есть президент школы, свои гимн, флаг. Есть трудовые десанты — ребятишки трудятся в интернатовском подхозе. Теперь сам детский коллектив стал воспитателем. Когда один из «новобранцев» по старой привычке к бродяжничеству ушел из интерната, ребята сами его нашли, «пропесочили» за то, что позорит всех, и назначили наказание: приседать по сто раз в день.

Главное — детям здесь интересно. Учеба сменяется занятиями по душе в творческих студиях, различными конкурсами, вечерами, дискотеками, спортивными соревнованиями, где учителя участвуют вместе со своими питомцами… Педагогическая коррекция идет не надоевшими детям назиданиями, а через дружеские беседы, совместный разбор возникающих ситуаций. Обо всех приемах рассказывать долго — это постоянно меняющийся творческий процесс.

Я иду по школе, напрашиваюсь в гости к девчонкам в комнаты, где непременный атрибут — любимая кукла или мягкая игрушка — безмолвный поверенный в самых затаенных сердечных делах. Светлые улыбчивые лица, готовность к общению.

— Здесь хорошо, но домой все равно тянет, — признался Коля Л. — Приеду — все по-другому будет. Нажму на учебу, хочу учителем географии стать. Или художником. Видите, — показывает рисунки на стенах холла, — это я рисовал. Никогда раньше не думал, что это меня увлечет. В школе на уроках рисования как поставят какую-нибудь вазу, и рисуй ее из урока в урок — скучно.

— И я начну жизнь с нового листа, — решительно говорит Мухтар С. —Мне учиться понравилось. И чего, дурак, раньше из школы сбегал? Вот если б и там учителя были как здесь… Прежде мне казалось, что биология такая скучная! А Аслан Сагиевич Ибрагимов так рассказывает о «пестиках и тычинках» — заслушаешься! На других уроках так же интересно.

— А я бы хотела петь на сцене, — от смущения крепко обнимая своего мишку, делится мечтой цыганочка Кристина Б. — Учительница говорит, что у меня получится…

Мы все от души хотим, чтобы у них все получилось. Только «happy and» не получается. После интерната дети возвращаются к тому же, от чего ушли. И кто даст гарантию, что выработанный в той среде стереотип поведения не вернется, а приобретенная благодаря психологу и педагогам позитивная мотивация не разрушится? В 15 лет (а именно этим возрастом ограничено пребывание в интернате) у подростков еще нет прочной шкалы ценностей. Другое дело в 17—18 лет. Потому коллектив интерната обратился к областным властям с просьбой: передать их учебно-воспитательному учреждению находящуюся рядом ПТШ. Можно было бы и специальность подросткам давать, и продолжать педагогическую коррекционную работу. По причине бюджетного «разделизма» сделать это непросто. Но как нужно!

А пока эта проблема не решена, специалисты считают, что комиссии по правам несовершеннолетних на местах должны работать с семьей, чтобы выпускник интерната не вернулся к тому, от чего ушел. Увы, система и здесь не отработана. И даже просьба написать в интернат о том, как ведет себя бывший воспитанник «республики ШКИД», зачастую остается без ответа...